Мы продирались сквозь толпу на пути к прилавку со сладкой ватой. Торговец ловко орудовал электрическим шпилем, проворачивая его между пальцев и верными движениями выуживая на свободу тонкие розоватые нитки топленого сахара. Мама говорит, что раньше за этим было интереснее наблюдать. Якобы, сахар засыпался на дно специальной чаши и водили по ней деревянной палочкой, собирая лакомство. Даже не представляю, как это было, но поверю ей на слово, однако, любить это угощение она так и не перестала. Как маленькая, мне это нравилось.
- Жаль, твоего отца нет с нами. Служба выжимает из него всё, что может, даже нас, - она со вздохом отрывает губами кусочек ваты, крепко вжимаясь пальцами в мой локоть. В толпе ей не по себе, поэтому я стараюсь не нырять в самое пекло, держась поодаль и наблюдая за сценой с безопасного расстояния. Мне тяжело смотреть, как она грустит, потому я просто не смог оставить ее в праздничный день, когда весь город будет веселиться вместе с семьей.
- От него мало, что зависит, мам. Мы обязаны ему теми остатками порядка, что есть в Нью-Лондоне, - я говорил это с заметной гордостью, непроизвольно приподнимая подбородок, а мама наблюдая, улыбнулась, безнадежно покачав головой.
- Кому я решила пожаловаться на тоску по мужу? Ты так на него похож, Питер! Скорее бы в твоей жизни появилась девушка, я хотя бы не буду прозябать одна большую часть времени в ожидании вас двоих, - она шутливо тычет меня в ребра, и я извиваюсь, ибо очень боюсь щекотки. С трудом удерживаюсь, чтобы не задразнить ее в ответ, но боюсь, как бы она не уронила палочку с ватой, так что просто ворую у нее кусочек угощения и быстро отправляю в рот, довольный своим маневром. Все мы дети.
Я рад быть с ней сегодня, мне так редко последние годы удается уделять время семье. Совесть гложет круглосуточно, не было и дня, наверное, чтобы я не думал о родителях, но просто не могу выделить больше времени, чтобы их навещать. У мамы появились новые морщинки, а может мне просто кажется, я не знаю, но все больше ощущаю, как жизнь утекает сквозь пальцы. Она говорит, что я забочусь о людях, которые меня даже не вспомнят. И она права, но ни я, ни отец - мы ничего не можем с собой поделать. Мы сами выбрали свой путь, и иногда я боялся, что придется пожертвовать возможностью иметь собственную семью, чтобы продолжать заниматься тем, что я сейчас делаю.
Но мама была прекрасна в новом голубом пальто, солнце играло с ее рыжеватыми волосами, а теплый осенний ветерок тихонько прокрадывался между локонами, одаривая нас свежим воздухом. Я холода не ощущал, но вынужден был надеть пальто, вторя ей. Под ним проще всего пряталась легкая куртка, прошитая супер-прочным волокном. Отец давно уговаривал меня обратиться к их служебному портному и заказать что-то просто для безопасности, если бы он только знал, что именно в куртке от этого портного Рокет и бегает по городу. Ирония, она такая. А что? Я не знал, с чем придется столкнуться, а простой рубашки из этого же материала, в которых обычно ходит все наше правительство, могло оказаться явно недостаточно. Я уже встречал кое-что пострашнее огнестрела, куда страшнее. Вот именно поэтому под слоем пальто, куртки и футболки пряталась парочка, состоящая из охотничьего ножа и металлического стилета, с последним было слегка неудобно, но что поделать.
Мы с матерью одновременно обернулись, привлеченные разрастающимся гомоном толпы, они прервали выступление Модесты, а ее наряд вдруг покрылся красными пятнами. Мама зажала рот рукой, а я просто по инерции отодвинул ее себе за спину, пытаясь оценить ситуацию. Все не казалось критичным вначале, просто Круг снова был недоволен происходящим, кажется, никто не был удивлен их вмешательством. И только я подумал о том, что их быстро разгонит полиция, ведь дроны уже кружили неподалеку от сцены, как с другой стороны площади в толпу хлынула большая группа людей, и прогремели выстрелы.
- Господи, Питер! - мама схватила меня за рукав, оттягивая назад, а я впервые пожалел, что привел ее сюда сегодня. Без лишний слов я развернулся и крепко взял ее за руку, уводя подальше в сторону парковки. Она цокала за мной на каблуках, едва поспевая, но недовольства не выражала, на ее лице замер страх. Как только мы добрались до папиной служебной машины, я открыл дверь и усадил ее внутрь, но едва она успела сообразить, что я сам уезжать не намерен, помешала мне захлопнуть дверь.
- Ты не можешь туда пойти, это опасно! Милый, ты больше не на войне! - она прервала меня сразу, как только я открыл рот. В ее глазах я видел отчаяние, она прекрасно знала, что не сможет меня отговорить, но не могла не попытаться.
- Мам, все будет в порядке, обещаю. Езжай домой, позвони отцу, скажи, что ты в безопасности, ладно? Но не говори про меня. Я не могу уехать.
Она это знала. Поцеловав меня на прощание, мама закрыла дверь автомобиля, но я слышал, как она называет адрес их с отцом дома. Мне же предстояло куда-то забросить пальто, чтобы его никто не нашел раньше меня. Питеру самое время отдохнуть, а вот у Рокета, кажется, есть работенка.